Небо которое кровоточит (Instrumental) — JAILBREAK MP3 download | Небо которое кровоточит (Instrumental) — JAILBREAK Lyrics
Небо которое кровоточит (Instrumental) — JAILBREAK MP3 download | Небо которое кровоточит (Instrumental) — JAILBREAK Lyrics | Boomplay MusicLoading…
This site uses cookies. By using this site, you agree to our Privacy Policy and EULA
Небо которое кровоточит (Instrumental)
Artist: JAILBREAK Album: Небо которое кровоточит (Instrumental)- Genre:Rock
- Year of Release:2021
This song is not currently available in your region.
Similar Songs
- Outside
- On My Grind ft. B.D.G_HIT
- Stay
- Loading ft.
BadboyTimz - ПРИЗРАКОВ НЕ СУЩЕСТВУЕТ
- Active
-
- А ты целуешь
- Zuena
- Mtaalam
- I Love You
- Billion Dollar Dream
- Jaara feat. Medikal
- Happy Day ft. Kuami Eugene
- Suddenly
- Munda Awo
- Yegwe Afuga
- Dupe ft. Temadey
- Теперь вали
BadboyTimz
Medikal
TemadeyMore from JAILBREAK
- You Are My Gorgeous Depression
Listen to JAILBREAK Небо которое кровоточит (Instrumental) MP3 song. Небо которое кровоточит (Instrumental) song from album Небо которое кровоточит (Instrumental) is released in 2021.
The duration of song is 00:05:28. The song is sung by JAILBREAK.
Related Tags: Небо которое кровоточит (Instrumental), Небо которое кровоточит (Instrumental) song, Небо которое кровоточит (Instrumental) MP3 song, Небо которое кровоточит (Instrumental) MP3, download Небо которое кровоточит (Instrumental) song, Небо которое кровоточит (Instrumental) song, Небо которое кровоточит (Instrumental) Небо которое кровоточит (Instrumental) song, Небо которое кровоточит (Instrumental) song by JAILBREAK, Небо которое кровоточит (Instrumental) song download, download Небо которое кровоточит (Instrumental) MP3 song
NG +234
Get Code
Please Select A Playlist
- Embed How to use?
- Copy Link
Custom Size :
- Default
- Desktop(300*600)
- Mobile(300*250)
Type :
- HTML/HTML5
for
Pay With
Review and pay
Order Date
Payment Method
Due Today
Congratulations! You have successfully activated Boomplay 1 Month Premium.
Now you have access to all the features of Boomplay App.
Please check your balance and then try again.
You’ll lose your subscription if we don’t have a working payment method for your account, so please check your payment details.
Need help? Contact Boomplay Subscription Support.
10 s
Payment is being processed by . Please wait while the order is being comfirmed.
Your order is processing, and it may take up to a few days for the service provider to handle your payment. Please kindly stay tuned and check your order status in ‘User Center’.
- Completed: Your order has been successfully paid.
- Cancelled: Your expired order will turn to «Cancelled».
- Failed: Your order was not successfully processed due to payment error.
- Processing: Your order is processing, and it may take a few days for the service provider to handle your payment. Once it notifies us the payment result, we will change the status of the order.
Над всей Испанией анилиновое небо – Редакция – Журнал «Сеанс
СЕАНС – 10
Педро Альмодовар, сорокасемилетний земляк Дон-Кихота, бывший почтовый служащий, единственный признанный во всем мире испанский кинорежиссер конца двадцатого века, автор десятка полнометражных фильмов, наконец-то явился и российским зрителям с последней своей лентой «Кика». Фильм заслужил в отечественном прокате загадочное ограничение «до 18 лет» и не менее загадочный штамп «эротический фильм», а в Европе почти единогласно признан шедевром, итогом шестнадцатилетнего творческого пути.
Педро Альмодовар на премьере фильма «Пепи, Люси, Бом и остальные девушки».
1980О гениальности Альмодовара сейчас толкуют те самые критики (из «Кайе дю синема», к примеру), которые по поводу его первой работы цедили презрительные фразы о «еще одном пост-чего-то» и предрекали милой пиренейской безделушке судьбу модной бабочки-однодневки. На третьем фильме его обвиняли в «дендизме» и «тупике формализма», на пятом признавались, что раздражение от фильмов Альмодовара причудливо мешается с очарованием. На девятом, «Высоких каблуках», его назвали «великим». Тем не менее, всеевропейская слава Альмодовара меня лично продолжает раздражать, как раздражал французских коллег его дебют «Пепи, Люси, Бом и другие девочки квартала». Раздражает, что Альмодоваром положено восхищаться, что о нем уместно болтать, повторяя журналистские штампы, в постмодернистских салонах. Раздражает почерпнутая из газет новость, что Альмодовару подносят на блюдечке с золотой каемочкой сценарий, на постановку которого в свое время не дали денег гениальному Бунюэлю. Да кто он такой? Маньерист, удачно вставший в боевые ряды «международного молодого кино», вместе с такими ледяными формалистами, как Ларс вон Триер или Стивен Содерберг? Начетчик, подражающий Жану Кокто и китчевым мелодрамам Дугласа Серка одновременно? Кокетка, пакующая персонажей — сексуальных и психологических монстров — в футуристические костюмы от Готье и цитаты из Брехта? Трагический гений, скрывающий за аляповатыми красками и страстями нежность и горечь? Удачник, оккупировавший испанское кино, пристроившийся в его экологической нише и перекрывший тем самым кислород неведомым молодым талантам? Спаситель национального кинематографа, великодушно продюсирующий на спрятанной в пролетарском мадридском квартале студии «Эль Дезео» не только свои, но порой и чужие фильмы? Просто провокатор, который в одном из своих фильмов, затянутый в женское белье, воспевает прелести кокаина и садо-мазохистских игр? Или — деловой симпатичный толстолицый крепыш, работающий над сценариями, с актерами и художниками с дотошностью, достойной гигантов киноклассики?
«Пепи, Люси, Бом и остальные девушки».
Реж. Педро Альмодовар. 1980Где еще светские красавицы оказываются на седьмом небе от счастья, получив в подарок брошенное матадором отрубленное бычье ухо?
Все — одновременно. Альмодовар не из тех, кто способен очаровать любого зрителя. Он, скорее, подобен экзотическому коктейлю на любителя. Но есть одно безусловно верное клише, без которого не обходится ни одна статья о нем. Альмодовар — любимое дитя, баловень и символ испанской «мовиды». С этого и начнем. Кажется, франкистская Испания, в которой формировался характер Альмодовара, чем-то напоминала застойный Советский Союз: остановившееся время, психологическая травма гражданской войны и террора. Медленно угасающий зомби-каудильо. Недаром в шестидесятые годы либеральные публицисты типа Федора Бурлацкого использовали Испанию как прозрачную метафору для отечественных реалий. То, что случилось после смерти Франко и восстановления монархии, тоже напоминает «перестройку». Случилось чудо, молодой король оказался демократом, и его воли и слова хватило, чтобы открыть страну миру.
Другое дело, что король и ныне там, и настоящим демократом может быть только потомок Бурбонской династии, но никак не председатель колхоза или прораб строительной бригады. Но испанская «перестройка», как и советская, готовилась подпольной энергией молодой культуры. И когда эта бомба рванула, культурный взрыв в мгновение ока превратил Испанию в энергетический центр Европы, завораживающий объект всеобщего преклонения, в притон самых радикальных экспериментов: эстетических, сексуальных, психоделических. Что и вошло в историю под названием «мовида» (движение). Очевидец так описывал ее дух: «Только не останавливаться, иначе нахлынут воспоминания о мрачных годах. Убежать из бара, едва заглянув в него, мчаться с вернисажа на парад мод, ловить на лету несколько нот рок-концерта, снова прыгать в такси, уже не зная, куда ехать. Испания, охваченная „мовидой“, похожа на женщину из последнего фильма Альмодовара». (Имеется в виду фильм «Женщины на грани нервного срыва») Культурная эйфория, как и в России, сопровождалась автоматно-динамитным аккомпанементом: полицейские истязали арестованных экстремистов, баски деловито подрывали кафетерии и генеральские лимузины, генералы в ответ штурмовали парламент и выводили танки на улицы Валенсии. В «Гернике», прокатившейся почти по всем фестивалям короткометражного кино, младший коллега Альмодовара Инаке Элизальде представил всю современную Испанию как ожившую и разросшуюся до дурной бесконечности картину Пикассо, как братское кладбище жертв террористов, сексуальных маньяков и налетчиков. Но к такой угрюмости предрасполагает вся испанская культура. В какой еще европейской стране любимое народное зрелище — поединок тореро-камикадзе с быком, заменивший красочные аутодафе прошлого? Где еще светские красавицы оказываются на седьмом небе от счастья, получив в подарок брошенное матадором отрубленное бычье ухо? Где еще так кровоточат стигматы готических статуй мучеников и корчатся, нанизанные на сучья деревьев, жертвы войны, как у Гойи? Где еще мятежники гражданской войны ходили в атаку с воплем «Да здравствует смерть!» И насилие, и смерть героев в фильмах Альмодовара — не кокетство постмодерниста, насмотревшегося «черных фильмов», а самовыражение особой культуры, где ярко накрашенная смерть бродит рядом с любовным ложем и придает остроту и пикантность жизни. Символ беззаботного сожительства со смертью — матадор, и недаром фильм о любовниках-убийцах, прикончивших-таки друг друга, Альмодовар назвал «Матадор». Убийство в его фильмах — такое же естественное, спонтанное выражение чувств, как резкая реплика или страстное соитие, а не трагедия, не исключительное происшествие.
В «Высоких каблуках» мать и дочь оспаривают «честь» быть обвиненными в убийстве их бывшего любовника. Американский романист Николас, «серийный убийца» из «Кики», выбирает местом жительства Испанию не потому ли, что сам климат этой страны придает его кровавым эскападам негу и шарм ночного танго? Единственным по-настоящему отрицательным персонажем Альмодовара оказывается женщина-репортер Андреа «Каракортада» («лицо со шрамом»), ведущая Reality Show (чтобы было понятно — испанский аналог Невзорова), которая превращает убийство в ежевечерний товар, структурирует насилие. Преступник из ее репортажа, добивающий в прямом эфире выстрелом в голову свою жену на могиле изнасилованной им дочери, — просто чудак по сравнению с Андреа, мечущейся в поисках крови на черном мотоцикле по Мадриду. Альмодовар, кажется, единственный раз проявляет себя как моралист, вынося Андреа смертный приговор в финале фильма. Прочие герои могут спать спокойно: Испания не отдаст великую национальную традицию праздничной смерти на потребу обывательскому ти-ви.
Ваши волосы станут мягкими и пушистыми, а голова квадратной, если вы будете смотреть фильмы Педро Альмодовара.
Телевидение Альмодовар не просто ненавидит — он ведет с ним войну на уничтожение, хотя некоторые его фильмы и кажутся спрессованными в абсурдистском ритме мыльными операми. На протяжении многих лет его фирменным знаком были перебивающие течение (хотя к фильмам Альмодовара размеренное определение «течение» вряд ли применимо) фильма вставки ложной рекламы, хулиганской и шокирующей. То это реклама социального страхования в предвидении старости: нищим мадридским старикам противопоставляются юные гитлерюгендовцы, успевшие вовремя застраховаться и доживающие свои дни в тепле и пиве. То реклама стирального порошка «Се человек», которым мать убийцы-маньяка так удачно выводит кровавые пятна с его рубашек, что нагрянувшая с обыском полиция остается ни с чем. То совсем уже вгоняющая в краску реклама новых трусиков, которые бесследно поглощают мочу, если вы описаетесь на улице, и благодаря хитрой химической реакции обретают новый, приятный цвет. Одним словом, ваши волосы станут мягкими и пушистыми, а голова квадратной, если вы будете смотреть фильмы Педро Альмодовара. Вставки ложной рекламы по коллажному принципу — один из примеров того, что можно назвать китчевой стороной Альмодовара. Китчевы его неизменно изобретательные титры. Рука в вычурных перстнях раздирает кроваво-красными ногтями черный фон — «Кармен Маура в фильме…» Два десятка кокеток прячутся среди таких же ярких, как ногти, букв — «Женщины…» Напоминающее сериграфии Энди Уорхола женское лицо выглядывает из красно-желто-черного супрематического забора — «…на грани нервного срыва». Графические изыски давали основания критикам обвинять Альмодовара в том, что его настоящая родина — комиксы и аляповатая реклама, где ему лучше бы и оставаться. Китчевы, демонстративно фальшивы декорации «Кики» — с нарисованной на театральном небе полной пуной, с картонными небоскребами, не скрывающими, что они чуть ниже человеческого роста. Китчевы неизменные цвета «вырви глаз». Китчевы одежды — чего стоит хотя бы наряд Андреа с клочьями разодранной красной ткани, выбивающейся из-под глухого черного платья вокруг выпирающих фальшивых грудей, — как китчевы синий пиджак и красные шаровары самого режиссера, в которых он любит красоваться на обложках журналов. Китчевы интерьеры — коллажи из дешевых открыток с Девой Марией и плейбойского цикла Мэрилин Монро. Китчевы сами страсти, невероятны и калейдоскопичны события. Словно и они — всего лишь детали экстравагантного дизайна. Впрочем, один журналист обмолвился в статье о «мовиде»: «В Испании сейчас все — дизайн». Все формы жизни облекаются в изощренную, фантастическую упаковку. Барселона оспаривает, и успешно, титул европейской столицы дизайна у Милана и Флоренции. «Если бы мы могли сделать прозрачными фасады домов, проникнуть в интим этих огромных квартир, буржуазных и светлых, — вы бы увидели дизайн повсюду», — мечтают создатели самого модного испанского журнала «Арди» Квим Ларреа и Хулио Капелла. Но разве не воплощает их грезы Альмодовар в «Кике», делая прозрачными в буквальном (взгляд зрителя скользит по фасаду многоэтажного дома, обитатели которого разыгрывают свои драмы на верандах или перед огромными — до пола — окнами) и пере-носном (депо не столько во взгляде зрителя, сколько во всепроникающей агрессии вуайерского телевидения) смыслах «эти огромные квартиры».
Альмодовар изобретает свои титры и коллажи. А в это время один дизайнер выставляет надувные очки, другой — секретер в форме летучей мыши, третий вешалку, скрещенную с лампой и столиком. В одном баре Барселоны танцующие должны уклоняться от колоссального маятника Фуко, в другом резвятся среди обломков натурального разбившегося самолета, или оказываются в ассирийском дворце, или попадают в интерьер космического корабля из сериала «Звездный путь». Группа «Трансатлантика» предлагает кровать «Камасутра», соразмеряющую ритм своих колебаний с желаниями любовников, и урну с топографическим изображением милого покойника. Все это — повседневная среда обитания вскормленных «мовидой» испанцев, а не футурологические фантазии Альмодовара. И то, что в его фильмах может показаться чисто социальным гротеском или предвидениями в духе Оруэлла, для испанцев — почти социалистический реализм. Чтобы «оправдать» китчевую эстетику Альмодовара, недостаточно вписать его в контекст постмодернистского дизайна «мовиды». Его китч, по сути дела, — полнокровная чрезмерность цвета и форм, всегда свойственная испанской культуре. Раскрашенные деревянные статуи католических святых или барселонский собор великого Гауди, нарушающий все представления об архитектонике и превосходящий все представления о самодостаточной изысканности убранства, никому не придет в голову именовать китчем. Фильмы Альмодовара продолжают именно этот эстетический ряд. Так что и здесь, как и в особом отношении к смерти, постмодернистская свобода опирается на мощную культурную вертикаль.
Безоглядный секс, взнервленный кокаином и амфетаминами, идет под руку с католической религией.
Сексуальное безумие альмодоваровского мира, с его травести, оказывающимися скучающими полицейскими комиссарами; домашними хозяйками-мазохистками, млеющими под струями мочи крутых панк-гитаристок; гомосексуальными разборками; симпатичным психопатом, приковывающим актрису к кровати в ожидании того, что она его полюбит так же сильно, как он ее; хороводом любовников и любовниц, окончательно запутавшихся в своих отношениях; струйкой спермы, брызнувшей на пропаханное шрамом лицо Андреа откуда-то с высоты, — все это не просто вариации на тему известного анекдота о мазохисте и садисте: «А ну ударь меня! — А вот и не ударю». Безоглядный секс, взнервленный кокаином и амфетаминами, идет под руку с католической религией, самой чувственной в своих эстетических проявлениях и самой бесполой, андрогинной в образе жизни. Эта гремучая смесь рванула в Испании, естественно, тоже с приходом демократии, когда церковь и режим сделали друг другу ручкой. Раскрыв рот, Европа наблюдала за сексуальным карнавалом, которому радостно отдалась нация, еще вчера казавшаяся воплощением ханжества. Забавно, что начало самой первой и самой громкой серии эротических книг в 1977 году положил великий кинорежиссер старшего поколения Луис Берланга, автор «Палача». Берланга, который вместе с Хуаном Антонио Бардемом десятилетиями воплощал для советской критики социально-критическое и революционное начало во франкистском кинематографе. Воспитанный монахами Альмодовар, вырвавшийся из глубинки Ла Манчи в эпицентр мадридской богемы, в фильме «В сумерках» привел певичку, погубившую любовника сверхдозой героина и утомленную вихрем «мовиды», в женский монастырь как в последнее убежище. Населен монастырь сестрами с неожиданными именами Лисица, Отброс, Крыса. Одна — наркоманка и лесбиянка, другая сочиняет порнографические романы на основе услышанных на исповеди истории. Отец-настоятель вообще принимает себя за святого Франциска Ассизского и разгуливает по саду с тигром. Но экстравагантная компания воспринимается как содружество нормальных, милых, добрых людей среди обезумевшего мира. Возможно, это самый оптимистический фильм Альмодовара. Не случайно и то, что монастырь — женский. Как многие гомосексуалисты (как Фассбиндер, например), Альмодовар тоньше и глубже других понимает женщин. Он снимает, по преимуществу, «женское кино», о чем говорят сами названия фильмов: «Чем я это заслужила?», «Женщины на грани нервного срыва», «Высокие каблуки», «Кика». Тоньше и глубже, несмотря на афишируемое безразличие к судьбам персонажей. Например, один герой то умирает, то воскресает, что не вызывает у свидетелей ничего, кроме легкого недоумения. Говоря о террористических актах, телеведущая запивается смехом, вспоминая о своем возлюбленном. Невероятно растянутая сцена изнасилования в «Кике» оставляет зрителей в полном смятении относительно чувств, которые следует испытывать: ужасаться или посмеиваться. Между тем Альмодовару абсолютно не свойственно относиться к героям с презрением или с интересом энтомолога. Он не афиширует безразличие — он констатирует невыносимую легкость бытия, которая переносима только если притупить все эмоции. Мир Альмодовара, несмотря на шикарный дизайн и видимую индифферентность героев, — это ад, конкретный, социально детерминированный в первых фильмах и совсем уже невыносимый, экзистенциальный в последних. Самое страшное в этом аду — измена, предательство, неподлинность, незащищенность. Пластичность и декоративность этого роскошного мира — синоним его поддельности. Эмоции Альмодовара унифицированы только на первый взгляд. Он — истинный средиземноморец — может позволить себе и лобовую сентиментальность, как в финале «Кики», где, пройдя все круги психологического ада, героиня прихорашивается и бесстрашно подсаживает в свою машину заплутавшего красавчика в надежде, что он-то, наконец, «укажет ей дорогу». И Альмодовар же смешивает по коллажному принципу очень тонкие коктейли чувств. Например, в «Высоких каблуках» травести, имитирующий мать героини и в свою очередь имитируемый поклонниками, исполняет песню в кабаре. И это перерастает в неожиданную и, как оказывается, единственно серьезную во всем творчестве Альмодовара любовную сцену.
Педро Альмодовар
Альмодовар, балансирующий на тонкой грани между модой и традицией, между наплевательством и трагизмом, иногда отражается и в российских режиссерах. Что-то от его пессимизма есть у Василия Пичула, что-то от его беззаботности у Дениса Евстигнеева, что-то от его дизайна — у Сергея Ливнева. Но сам Альмодовар — еще одно проявление испанской культуры, которая время от времени концентрирует невиданные обаяние и силу в одной-единственной фигуре, становящейся для всего мира символом Испании. И сейчас он такая же эмблема Испании, какой были в свое время Пикассо, Дали, Бунюэль.
Без кавычек — Памяти Дмитрия Голынко-Вольфсона
Грязное зеркало Руджеро Деодато
Курт Геррон — Баллада об уникальном номере
Случайный гость на вечеринке — К юбилею Сэма Фуллера
Имя мне Йетилион — Некросказки Андрея Мертвого
Жан-Луи Трентиньян — За стеклом
Biig Piig — Обзор EP ‘The Sky Is Bleeding’: королева переизобретений вступает в свою «фазу sxc dom»
Поиск
Переезд в Лос-Анджелес и неограниченная вера в себя привели к самой разнообразной и напористой коллекции Смита.
Смит впервые сделала себе имя интроспективным, часто любовным повествованием на EP «Big Fan of the Sesh, Vol.1» 2018 года, и с тех пор она завоевала восхищение Беллы Хадид, Лил Нас Икс и Вирджила Абло за ее беспечный рэп и музыкальную универсальность. . В отличие от неуверенной меланхолии, которая определяла ее ранние работы, «The Sky Is Bleeding» — вдохновленный Дэвидом Линчем взрослый проект, посвященный «фазе sxc dom» Бийга Пига. Говоря о своем сексуальном пробуждении на EP, Смит говорит: «Я позволила себе быть свободной и открытой в отношении своих ситуаций и фантазий… Я хотела подвести слушателя как можно ближе к некоторым интимным и уязвимым местам, в которые я попадаю. один».
Реклама
Интимный — определяющее слово для «Небо истекает кровью». Характерно холодный вокал Смита на EP еще более приглушен, чем обычно, временами он обожает «Remedy» (« — это все, что тебе от меня нужно? ») или доминирует в «Lavender» («, ты хочешь это, »). ). Джазовый джем «Тарзан» элегантно сочетает в себе сладости, вызывая в воображении тайную встречу влюбленных , «плавающих в свете свечи» . Однако, когда соблазнительный шепот в «Baby Zombies» превращается в бормотание, мелодический слух Бийга Пига спасает положение неотразимым крючком в стиле Warpaint.
Если «The Sky Is Bleeding» звучит как работа хипстерской лос-анджелесской группы, то это потому, что Смит переехал туда из Лондона между карантинами. Выходя за рамки лоу-файных постельных битов своих первых EP, Бийг Пийг продолжает переход фронтмена с калифорнийским хладнокровием: « в поисках лучшей жизни / жизнь в Городе ангелов », она воркует под гитарные партии на « Наркотики’.
В другом месте есть усиленный гранж 90-х на «Красоте по-американски» — самой сексуальной версии пластинки, которая исследует сферы однополых отношений (« детка, ты такая красивая / мы должны держать свет включенным» ). Вступление к песне может напоминать «Californication» группы Red Hot Chilli Peppers, но Смит делает ее своей собственной лирической смесью искушения и невинности. Завершая трансцендентную ноту, «The Sky Is Bleeding» показывает, почему Biig Piig является инди-королевой переосмысления.
Подробнее
- Дата выпуска: 21 мая
- Лейбл звукозаписи: Sony Music
Объявление
The Sky Is Bleeding — EP Бийга Пига в Apple Music
«Весь этот проект похож на открытый дневник секретов», — рассказывает Apple Music Бийг Пийг, певица и рэперша Джесс Смит, родившаяся в Ирландии, о своем четвертом EP . Небо истекает кровью . «Это было просто то, что происходило в то время, и я работал над этим, а затем одержимо слушал это, потому что единственное, что заставляло меня чувствовать себя понятым, — это музыка, которую мы делали». Эти секретные темы включают употребление наркотиков и алкоголя («В какой-то момент все стало очень плохо»), психическое здоровье и сексуальность Смита, исследуемые на фоне жесткого, задернутого занавеса звука с капризными басами и шепотом, фристайловым вокалом. Что побудило Смита уйти в эти темные воды? «[Американский продюсер и автор песен] Джанлука Буччеллати сыграл мне этот бит, и он затронул что-то внутри меня», — вспоминает Смит. «В тот момент я был не в лучшем состоянии. Я только что вышел из трехдневного запоя и подумал: «Что я делаю со своей жизнью?» Этот звук прекрасно объяснил, что я чувствую. Это было именно то место, где я был в своей голове». Она признает, что выпускать такие глубоко личные песни так же страшно, как и освобождать. «Это взгляд на меня как на личность, и это пугает», — говорит она. «Но это будет действительно исцеляюще, если это выйдет наружу. В этом проекте было так много самоисследования. Это было похоже на прощание с чем-то в моей жизни и приветствие новым главам». Читайте дальше, пока Смит ведет нас через свой четвертый EP, трек за треком.
«Средство» «Я сделал это с [британским художником и продюсером] Оскаром Шеллером. Речь идет о сексуальных исследованиях и о том, как позволить себе уйти — куда и как. Лирика «Этот вид удовольствия такой тайный, так что скажи мне сейчас, смогу ли я сохранить его» о вещах, которые вы делаете за закрытыми дверями, которые так отличаются от вашего характера. Когда дело доходит до сексуальной стороны вещей, это похоже на: «Мы в этом вместе, и мы можем отпустить, и мы можем быть теми, кем мы хотим быть в этой комнате». И после этого нет суда, нет стыда».
«Тарзан» «Я написал это с изображением в моей голове восхищения физической формой человека и просто действительно вникая в каждую деталь. В конце концов, есть все эти разные [голоса], и вы можете выбирать, что слушать. Я предполагаю, что это похоже на собрание мыслей и что-то вроде кульминационной точки трека. Все как-то запутано, и я нахожу это захватывающим».
«Малыши-зомби» «Это был первый трек, который мы сделали с этого EP. Мне понравилось, как это было капризно, без особых усилий. В нем так много места, а слова просто рассыпались по нему. Лучшие треки случаются именно так — они просто должны встретиться. Образ этой песни определенно связан с наступающим утром и ощущением довольно безнадежной, но также и типа: «Ну, мы сейчас в этом, так что можете продолжать». романтической картины. Но, слушая это, в тот момент, в котором я сейчас, я такой: «Боже мой, малышка Джесс, ты в порядке?» Это точно подводит итог тому, где я был в тот момент, и мне нравится спешка. и хаоса этого».
«Лаванда» «Lavender» о вещах, которые заставляют меня чувствовать себя действительно хорошо. Страсть, которую я испытываю к музыке, — это такой же порыв, который я испытываю к человеку или опыту. Там настоящая вибрация. Для меня эти вещи, о которых я говорю в песне, звучат как опасное поведение или вещи, которые не очень расслабляют, но для меня это самая расслабляющая вещь — убежать в эту фантазию. Речь шла о том, чтобы найти спокойствие в хаосе».
«Наркотики» «Еще один, который я написал после большой ночи. Полагаю, я просто разговаривал сам с собой в треке и просто пытался его понять. Я тоже разговаривал со своим младшим «я». Я просто хотел убежать и забыть, что мир существует, потому что я думаю, что именно там я был. Но [2020] был таким огромным годом для всех. Я чувствую, что единственный способ справиться с этим — погрузиться в воображение или фантазию. Речь шла об эскапизме — чем бы он ни был — и о том, чтобы потерять себя в нем. Там есть строчка о Городе Ангелов. Она была написана до того, как я переехал в Лос-Анджелес. Иногда, если я говорю что-то на треке, это в конечном итоге происходит в реальной жизни».
«Красота по-американски» «Не обязательно было намеренно заканчивать этот EP треком, который казался более легким.